Я знал, что это должно произойти. Предполагал, что коварный COVID-19 доберется и до меня. Ведь все медработники (а тем более врачи поликлиники или стационара) входят в группу риска. Я ежедневно общаюсь с десятками людей, у которых не только урологические недуги. Как-то подсчитал: за 25 лет работы в консультативной поликлинике через мой кабинет прошло около 150 тысяч человек! Конечно, можно заразиться и в транспорте, и на улице, и от близких, но угроза инфицирования докторов более высока. И вот это случилось со мной…
В ночь с 18 на 19 июля я испытал легкий озноб. Мне показалось, что просто перегрелся на солнце.
Но к вечеру у меня подскочила температура. Так я понял, что все серьезно. Тут же вызвал врача на дом, сообщил об этом на работу.
Подчеркну: заболел я на выходных, сразу же самоизолировался, так что на деятельности медучреждения, в котором веду прием пациентов, это никак не отразилось. К тому же, повторюсь, все произошло больше месяца назад.
Мазки показали, что я болен. Компьютерная томография выявила двустороннюю пневмонию вирусной этиологии. К счастью, я не задыхался и потому от предложенной госпитализации счел возможным отказаться.
Меня поддерживали мои коллеги. Я им очень за это признателен. Благодарен главному врачу областной клинической больницы (ОКБ) № 2 Марату Андреевичу Утемишеву, заведующей консультативной поликлиникой ОКБ № 2 Ирине Александровне Камфариной, заведующей пульмонологическим отделением ОКБ № 2 Наталье Геннадьевне Недашковской, главному врачу городской поликлиники № 1 Борису Георгиевичу Тер-Григорьянцу, врачу-терапевту поликлиники № 1 Ирине Станиславовне Демченко, главному врачу детской поликлиники № 1 Владиславу Николаевичу Ерофееву, хирургу Юлии Анатольевне Филатовой, врачу-терапевту Екатерине Николаевне Каплиной.
Эти люди мне оказывали помощь и как врачу, и как товарищу (с некоторыми из них вместе учился в мединституте). Я ни минуты не чувствовал, что остался один на один со своей бедой.
Мой случай не считался тяжелым — всего лишь 30 процентов поражения легких. У некоторых знакомых докторов были еще более серьезные поражения легких: 50-70 и более процентов.
При том, что у меня течение заболевания COVID-19 считалось несложным, я температурил более двух недель. Температура, правда, была небольшой: от 37 до 38 градусов. Она, как правило, поднималась к вечеру.
Какие симптомы ковида были у меня
Я потерял вкус и обоняние (еда стала «резиновой»), лишился аппетита. Очень сильно потел. Даже не мог дотронуться до кожи головы — так было больно… Да что там: болело все тело.
И невероятная слабость! Все время хотелось спать. Такой слабости и сонливости не помню никогда. А болел простудными заболеваниями я немало (к сожалению, эта пневмония у меня уже четвертая).
Хочу особо отметить, что в нашей больнице введены очень строгие меры по недопущению проникновения новой инфекции в лечебное учреждение. Работает специальный фильтр, всем измеряют температуру тела. Сотрудники проходят тестирования на коронавирус, весь персонал больницы — в одноразовых медицинских масках, перчатках, шапочках, защитных забралах. При этом обязательны санобработка рук и помещений, за чем строго следит администрация.
Но все мы, в том числе и доктора, — обычные люди. Если уж главный врач инфекционного госпиталя в «Коммунарке» Денис Проценко заболел коронавирусной пневмонией, то это говорит о том, что не всегда помогают и профилактические меры. Хотя они, несомненно, важны и спасают тысячи жизней.
Медики, как правило, очень серьезно относятся к коронавирусу. А вот многие мои друзья — представители творческих профессий — даже не верят в его существование. Они считают, что запретительные меры были введены в России, как и везде, лишь для того, чтобы ограничить свободу слова и права человека. А некоторые верят в глобальный заговор, к которому причастны масоны и некая «мировая закулиса».
Именно это обстоятельство и заставило меня публично рассказать о том, как я болел COVID-19.
Как я уже упоминал, к ночи у меня поднималась температура, не было сил даже двигаться. Так продолжалось больше двух недель! Теми бесконечно долгими ночами думал о многом. О том, как жил, что хорошего сделал, что успел, а что так и не сложилось.
От этих мыслей у меня, буду честен, появился страх. Страх смерти.
И я решил, что если вылечусь, то обязательно напишу: все гораздо серьезнее, чем многие думают! Друзья мои, опомнитесь! Я тоже против «цифрового рабства» и «чипизации». Но и против средневекового мракобесия — тоже! Очень хочу, чтобы люди поняли: у власти нет цели заста¬вить граждан сидеть по домам, лишать свободы передвижения и слова. Но сколько в нашей стране погибло народа от этой страшной болезни, и сколько, как и я, в мучениях переболели COVID-19!
В этой связи хотел бы обратиться к соотечественникам с просьбой серьезно относиться к своему здоровью. И это не просто слова — они, поверьте, выстраданы.
Думаю, что не надо быть медиком, чтобы понять: поражение легких не проходит бесследно. Спасибо Всевышнему, что вообще остался жив!
Антон Павлович Чехов, работая врачом, заболел туберкулезом. По свидетельству современников, он был замечательным доктором, но побороть коварную болезнь не смог. В те времена я бы тоже уже умер: тогда не было ни антибиотиков, ни противовирусных препаратов.
Почему вдруг я вспомнил земских врачей, в частности, Чехова? Только с одной целью: напомнить о том, что жизнь медицинских работников посвящена одной цели — служению людям.
Поверьте, никаких сделок с масонами я не заключал, о них только читал. А вот медициной занимаюсь четверть века. И твердо убежден: если население продолжит пренебрегать профилактикой коронавируса, то смертность будет расти.
И еще я дал себе слово: если вылечусь, то обязательно напишу еще об одном важном обстоятельстве. Очень приятно, когда тебя ценят пациенты, когда они в твою честь слагают песни и стихи. Но медицинские работники, уж простите, тоже хотят кушать. Когда мы болеем, то, как и все, покупаем лекарства в аптеках (думаю, не стоит рассказывать, как дорого нынче лечиться).
Мне в течение нескольких последних месяцев приходилось слышать о том, что я — счастливчик, так как не потерял работу, не томлюсь в четырех стенах, а общаюсь с людьми. Еще, мол, получу за это много денег. Ведь «врач — хорошая профессия, медики при любой власти в шоколаде».
Но денежные выплаты, о которых говорил президент России Владимир Владимирович Путин, совершенно справедливо получают медицинские работники, которые трудятся непосредственно в «ковидных» госпиталях. Обычным докторам, работающим в поликлиниках и в стационарах, не в «красной зоне», дополнительные средства не положены. Понятно, что у государства не хватит на всех денег. Но все же…
Хотел бы обратиться к нашим донским депутатам с просьбой найти возможность региональных выплат докторам, которые ежедневно — на передовой.
В медицине особенно важно, чтобы существовала преемственность поколений. Без этого у профессии не будет достойного будущего. А значит, профессию врача необходимо сделать уважаемой и престижной не только на словах. Вот о чем я думал еще, когда болел пневмонией, вызванной коронавирусной инфекцией…
Вечерний Ростов, опубликовано 28 сентября 2020